Э.Д. Гетманский
Стойкость и сила «слабых»: женское лицо войны
Неоценимый вклад в борьбу внесли не только мужчины, но и еврейские женщины, причём не только в качестве медицинского персонала, но и с оружием в руках сражались они бок о бок с мужчинами. Из 800 тысяч женщин, участвовавших в войне, 20 тысяч — были еврейками. 44 % из них служили в сухопутных войсках, 29 % — в медицине, 11 % — в войсках связи, 10 % — в ПВО и 6 % — в авиации.
Гельман Полина Владимировна (1919-2005) родилась городе Бердичев (ныне Житомирской области Украины) в семье рабочего. Родители Полины Гельман были революционерами. После гибели отца от рук петлюровцев Полина в 1920 году переехала с матерью Елей Львовной Гельман в Гомель. Мать работала переплётчицей в типографии, одна занималась воспитанием дочери. Детство и юность Полины Гельман прошли в Гомеле, где она училась в средней школе. Не довольствуясь программой, Полина занималась спортом, овладела стрелковым оружием, сдала нормы на значок «Ворошиловский стрелок». Полина училась уже в 9-м классе, когда на всю страну прозвучал призыв «Молодежь, на самолёты!». Она не совсем осознавала, что это значит, но романтика увлекла её. Полина пошла в местный аэроклуб. Её приняли в школу планеристов, а также и в кружок парашютистов. 25 августа 1937 года Полина совершила первый прыжок с парашютом с самолёта. Вскоре Гельман сдала теоретический курс по самолётовождению. Теперь оставался один шаг до самостоятельного полёта. Но случилось, то, что и должно было случиться с маленького роста Полиной. Она утонула в кресле пилота, ноги не доставали до педалей, она не могла нормально разглядеть приборы. Так рухнули её планы. В 1938 году Полина поступила на исторический факультет МГУ, где училась в основном на отлично. В октябре 1941 года ЦК комсомола объявил о наборе девушек во вновь создающиеся авиационные части.
Полина Гельман добилась, чтобы её включили в один из полков. Девушек направили в Энгельсскую школу военных лётчиков. Там их обучили различным авиационным специальностям. Полина стала штурманом. В лётчики опять не прошла из-за малого роста. Гельман зачислили в полк ночных бомбардировщиков ПО-2, впоследствии он был преобразован в знаменитый 46-й гвардейский Таманский полк ночных бомбардировщиков. Это единственный в мире целиком женский авиационный полк. В мае 1942 года в составе этого полка она вылетела на фронт. Боевой путь её начался на Кавказе под Моздоком, участвовала в освобождении Кубани, Таманского полуострова, Крыма, Белоруссии, Польши, а закончился под Берлином. Основным оружием экипажа ПО-2 были бомбы. Небесный тихоход (его скорость — 120 км/час, высота — 3 км, нагрузка — 200 кг.) ночью почти бесшумно подлетал к цели и внезапно обрушивал на головы спящих врагов смертоносный груз.
Начальник связи авиационной эскадрильи 46-го гвардейского ночного бомбардировочного авиаполка (325-я ночная бомбардировочная авиадивизия, 4-я воздушная армия, 2-й Белорусский фронт) гвардии старший лейтенант П.В.Гельман к маю 1945 года, как штурман самолёта ПО-2, совершила 860 вылетов на бомбёжку вражеских позиций, переправ, складов с боеприпасами и имуществом, аэродромов. Сбросила 113 тонн бомб на немецко-фашистских захватчиков; выполняя боевые задания, налетала 1300 часов; произвела 164 бомбовых удара. Вызвала 142 пожара в расположении врага. Доставляла продовольствие, боеприпасы, одежду, медикаменты десантникам в населённый пункт Эльтиген (ныне — микрорайон города Керчь). Окончила войну на Эльбе. Последний полёт совершила над Берлином. Красноречивее всего о подвигах Полины Гельман говорит наградной лист, подписанный в мае 1945 года, через два дня после окончания войны, командиром 46-го Гвардейского авиационного полка подполковником Е.Д.Бершанской и командующим 4-й Воздушной армией генералом К.А.Вершининым: «Товарищ Гельман П.В. на фронте борьбы с немецкими захватчиками находится с мая 1942 года. От рядового стрелка — бомбардира выросла до начальника связи эскадрильи. За период боевых действий произвела лично как штурман 860 боевых вылетов на самолёте По-2 с боевым налётом 1058 часов. Сбросила, уничтожая войска противника, 113 тонн бомб. Врагу был нанесён большой урон».
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 мая 1946 года за образцовое выполнение боевых заданий командования и проявленные при этом героизм и мужество гвардии старшему лейтенанту Гельман Полине Владимировне присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 8962). Войну Полина Гельман закончила в звании гвардии старшего лейтенанта. В том же 1945 году она поступила в Военный институт иностранных языков. В 1951 году П.В.Гельман окончила Военный институт иностранных языков, в совершенстве овладев испанским и французским языками. С 1957 года гвардии майор Гельман — в отставке. После развёртывания событий на Кубе в районе Плайя-Хирон работала там в качестве переводчика и посла мира. С 1970 года кандидат экономических наук, доцент. До выхода на пенсию в 1990 году П.В.Гельман преподавала в Институте общественных наук при ЦК КПСС, была доцентом кафедры политэкономии. В составе советских делегаций выезжала в Израиль. Была членом правления Общества «СССР-Уругвай». Скончалась 29 ноября 2005 года. Похоронена в Москве на Новодевичьем кладбище.
Участница киевского подполья Татьяна Иосифовна Маркус (1921-1943) родилась в городе Ромны Сумской области. Через несколько лет семья Маркусов переехала в Киев. Таня Маркус окончила 9 классов школы № 44. С 1938 года работала секретарём отдела кадров пассажирской службы Юго-Западной железной дороги. Летом 1940 года она была откомандирована в Кишинёв, где работала в трамвайно-троллейбусном парке. С захватом Кишинёва румынами вернулась в Киев, где с первых дней оккупации города стала активно участвовать в подпольной деятельности. Она была связной подпольного горкома и членом диверсионно-истребительной группы. Неоднократно участвовала в диверсионных актах против гитлеровцев, в частности, во время парада оккупантов бросила гранату, замаскированную в букете астр, в марширующую колонну солдат. По подложным документам её прописали в частном доме под фамилией Маркусидзе: была придумана легенда, что она дочь грузинского князя, расстрелянного большевиками. На княжну Маркусидзе засматривались многие немецкие офицеры. И тогда, по заданию подпольщиков, она использует и эту возможность. Ей удается устроиться официанткой в офицерскую столовую, войти в доверие к начальству. Там она успешно продолжала диверсионную деятельность: подсыпала отраву в еду. Несколько офицеров погибло, но Таня осталась вне подозрений. Кроме того она своими руками застрелила ценного гестаповского осведомителя, а также передала в подполье сведения о предателях, работавших на гестапо. Многих офицеров немецкой армии привлекала её красота и они ухаживали за ней. Не смог устоять и высокопоставленный чин из Берлина, прибывший для борьбы с партизанами и подпольщиками. На своей квартире он был застрелен Таней Маркус.
За время своей деятельности Таня Маркус уничтожила несколько десятков немецких солдат и офицеров. Однажды она застрелила гитлеровского офицера и оставила записку: «Всех вас, фашистских гадов ждёт такая же участь. Татьяна Маркусидзе». За ней началась охота. С очередного задания подпольщиков не возвращается отец Тани, Иосиф Маркус. В июле 1942 года был выдан предателем и арестован гестапо командир партизанского отряда Владимир Кудряшов. Гестаповцы одного за другим хватают подпольщиков. Сердце разрывается от боли, но Таня действует дальше. Теперь она готова на все. Товарищи сдерживают ее, просят быть осторожной. А она отвечает: «Моя жизнь измеряется тем, сколько я уничтожу этих гадов». Руководство подполья решило вывести Таню Маркус из города к партизанам, но не смогло этого сделать. 22 августа 1942 года она была схвачена береговой охраной немецких войск при попытке переправиться через Десну. 5 месяцев Маркус подвергали в гестапо пыткам (били до потери сознания, отливали водой и снова били, прикладывали к лицу и груди раскаленное железо и т. д.), однако она никого не выдала. Фашисты так и не узнали, что в жестокий бой с ними вступила представительница народа, который они обрекли на полное уничтожение. 29 января 1943 года Таня Маркус была расстреляна. Из-за её еврейского происхождения, в советское время подвиг Маркус не получил широкого освещения, без ответа остались письма общественных организаций и граждан, которые настаивали на присвоении ей звания Героя Советского Союза.
Участница минского подполья Мария Борисовна Брускина (1924-1941) родилась и жила в Минске с матерью, старшим товароведом Управления Книжной торговли Госиздата БССР. В июне 1941 года Мария Брускина окончила минскую среднюю школу № 28. В конце июня в город вошли подразделения вермахта, начался период оккупации Минска. Мария осталась в Минске. По заданию подполья сначала она ходила в концлагерь «Дрозды», носила узникам еду и воду. Затем устроилась работать медицинской сестрой в госпиталь-лагерь для советских военнопленных, расположенный на территории Белорусского политехнического института и начала сотрудничать с подпольной группой по спасению командиров и политработников Красной Армии (находившихся в госпитале), возглавляемой рабочим Минского вагоноремонтного завода им. Мясникова К.И.Трусом (Трусовым) и культработником 3-й горбольницы О.Ф.Щербацевич. Через знакомых М.Брускина добывала и приносила в госпиталь для пленных медикаменты, перевязочный материал, штатскую одежду, различные документы. Маша раздобыла фотоаппарат (за несдачу и хранение которого оккупанты расстреливали). С помощью фотоаппарата изготовлялись документы для солдат и офицеров. Кроме того, Брускина через подпольщика Кирилла Труса распространяла сводки Информбюро о положении на фронтах. В октябре 1941 года был организован побег группы военнопленных. Однако им не удалось бежать, при выходе из Минска они были схвачены полицейскими.
Часть группы была расстреляна, а один из беглецов (Борис Рудзянко) выдал на допросе М.Брускину и её товарищей. 16 мая 1951 года предатель был осуждён за измену Родине по статье 63-2 УК БССР к высшей мере наказания — расстрелу. 14 октября 1941 года М.Брускина была арестована, а 26 октября 1941 года в Минске была совершена казнь двенадцати подпольщиков, повешенных в разных местах города группами по трое человек за «изготовление фальшивых паспортов и причастность к партизанскому центру, располагавшемуся в лазарете для русских военнопленных». Маша Брускина вместе с товарищами по подполью, Кириллом Трусом (Трусовым) и Володей (Владленом) Щербацевичем была повешена на арке ворот дрожжепаточного завода на улице Ворошилова (с 1961 года — улица Октябрьская). Казнь была совершена солдатами 707-й пехотной дивизии вермахта и карателями 2-го литовского батальона вспомогательной полицейской службы под командованием майора Антанаса Импулявичуса и снималась на плёнку фотографом из Каунаса. В годы оккупации в Минске существовала фотомастерская фольксдойче Бориса Вернера, в которой немцы проявляли и печатали свои снимки. В ней с июня 1941 года по 1944 год работал Алексей Козловский. В ноябре 1941 года в его руки попала для обработки плёнка, на которой была заснята казнь, совершённая 26 октября. Он сделал отпечатки для заказчика, а также дубликаты снимков, которые спрятал в подвале. За годы оккупации Минска ему удалось собрать 287 фотографий. Все эти снимки были переданы А.Козловским органам советской власти после освобождения Минска. Фотографии девушки и двух её товарищей вошли во многие книги о Великой Отечественной войне. Они фигурировали на Нюрнбергском процессе в качестве документов обвинения нацистских преступников.
Имя Кирилла Трусова удалось установить быстро, его опознала жена, когда фото появилось в газете. Володю Щербацевича опознали в середине 1960-х годов, благодаря усилиям следопытов 30-й Минской средней школы. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 мая 1965 года К.И.Трус и В.И.Щербацевич были посмертно награждены орденом Отечественной войны 1-й степени. Девушка, изображённая на фотографиях, долго оставалась (и числилась в документах) Неизвестной. Имя девушки впервые было названо в 1968 году. Первыми публикациями о Маше Брускиной стала серия статей Владимира Фрейдина в газете «Вечерний Минск» 19, 23 и 24 апреля 1968 года под названием «Они не стали на колени» и статья Льва Аркадьева «Бессмертие» в газете «Труд» 24 апреля 1968 года. Реакция официальных инстанций на идентификацию девушки была отрицательной. На все обращения с приложением документальных свидетельств шли стандартные отписки из всех ведомств, что личность девушки не подтверждена. Официального признания не было, но дискуссия продолжалась. В неё были вовлечены учёные, криминалисты, журналисты. Публичное обсуждение вопроса возобновилось в 1985 году после выхода документальной повести Льва Аркадьева и Ады Дихтярь «Неизвестная». Пока учёные судили и рядили, М.Брускина или кто-либо другая девушка на снимке, мемориальный музей Холокоста США в 1997 году присудил выпускнице 28-й минской школы Марии Брускиной медаль Сопротивления с такой формулировкой: «Маше Брускиной. Присуждено посмертно в память о её мужественной борьбе со злом нацизма и стойкости в момент последнего испытания. Мы всегда будем помнить и чтить её».
В СССР и в Белоруссии память Марии Брускиной не была увековечена до февраля 2008 года. Тогда мемориальная доска на месте казни трёх минских подпольщиков была заменена и на ней появилось имя Марии Брускиной. На увековечивание памяти М.Брускиной ушло 67 лет. 1 июля 2009 года у проходной Минского дрожжевого завода на месте казни Брускиной и её товарищей был открыт новый памятный знак. Ранее, 7 мая 2006 года, в Израиле в Кфар а-Ярок Марии Брускиной был установлен памятник. 29 октября 2007 в иерусалимском квартале Писгат Зеэв состоялась официальная церемония присвоения одной из улиц имени Маши Брускиной. История с казнью подпольщиков в осеннем Минске 1941 года имела трагическое продолжение в 1997 году в Германии. На передвижной фотовыставке «Война на уничтожение. Преступления вермахта 1941-1944», организованной Гамбургским институтом социальных исследований и проходившей в Мюнхене, одна из посетительниц, немецкая журналистка Аннегрит Айхьхорн на той фотографии, где немецкий офицер накидывает петлю на шею М.Брускиной, узнала в офицере, стоящем рядом с местом казни, своего отца Карла Шайдеманна. Она не смогла жить с этим грузом и покончила жизнь самоубийством. В Белоруссии было уничтожено более 800 тысяч евреев, а в Минском гетто — более 100 тысяч человек. Именно к таким людям относилась еврейская девушка Маша Брускина. Имя девушки-еврейки власть предержащие хотели предать забвению. Но справедливость восторжествовала. У нее нет сроков давности. Она — на все времена. Жертвы евреев — борцов Сопротивления огромны, но они не были напрасны, они принесены на алтарь победы во имя свободного существования человечества.
Разведчица Мария Владимировна (Мира Вульфовна) Синельникова (1924-1942) родилась в городе Черикове Могилёвской области в еврейской семье. Отец был парикмахером. Когда Маша закончила семь классов, семья Синельниковых переехала в город Подольск Московской области. Мария занималась парашютным спортом, хорошо стреляла, знала немецкий язык. В 1941 году она закончила школу № 1 и поступила в Московский институт иностранных языков и специализировалась по немецкому языку. С началом Великой Отечественной войны на фронт ушли отец и старший брат Абрам. Оба они погибли. Мама вместе с двумя младшими детьми шести и двух лет, засобиралась в эвакуацию. Маша твёрдо решила остаться. Девушка упорно добивалась направления в Действующую армию. В 17 лет её призвали в армию, и направили в спецшколу радистов-разведчиков. Примерно 2,5 месяца М.Синельникова прослужила в разведке 43-й армии. В своих мемуарах начальник штаба 43-й армии генерал-майор Ф.Ф.Масленников писал: «В самый тяжёлый период боев под Москвой по заданию Военного совета 43-й армии в октябре 1941-го — январе 1942-го Мария Синельникова неоднократно переходила линию фронта, собирая в тылу противника ценные разведданные…». Синельникова своими точными сведениями помогала советской авиации и артиллерии наносить удары по немецким войскам. В частности, по её данным авиация разбомбила штаб соединения немецких войск в районе города Медынь, как отмечено в книге «Служу небу» лётчика-бомбардировщика Героя Советского Союза К.Ф.Михаленко: «Поставили нам задачу: уничтожить крупный штаб немецкого войскового соединения в деревушке под Медынью. Были указаны даже дома, занятые штабными офицерами и службами… Вылет был совершен. Указанные дома уничтожены — взорваны бомбами или подожжены. Вскоре пришло сообщение из штаба 43-й об успешном выполнении задания с перечислением количества убитых солдат, офицеров и даже двух генералов. Это сообщение вызвало у нас удивление: как могло командование армии так быстро установить результаты бомбового налёта?..
П.Ш.Шиошвили, бывший начальник разведки 43-й армии, сообщил, что с октября 1941 года по январь 1942 года Маша Синельникова находилась в тылу врага по направлению Малоярославец-Тарутино-Медынь-Калуга. Она своими точными сведениями помогала нашей авиации и артиллерии наносить безошибочные удары по войскам противника. Он вспомнил, как по её данным авиация разбомбила штаб соединения фашистских войск в районе города Медынь. Вот, оказывается, кто сообщал в штаб 43-й армии такие точные сведения. Красивая девушка с белым шарфом поверх шубейки Мира Вульфовна Синельникова». Начальник разведки 43 армии П.Ш.Шиошвили писал о М.Синельниковой: «Маша бесстрашно работала в тылу противника, несмотря на молодость. Выполняла чрезвычайные задания». В свою последнюю разведку Мария Синельникова пошла с работницей Подольского машиностроительного завода Надеждой Прониной. Девушки жили по соседству и дружили с малых лет. Отправлял их на задание майор Сокол, у него они оставили настоящие документы. Обе получили новые имена. Маша Синельникова стала калужской жительницей Валентиной, Надя Пронина — деревенской девчонкой Веркой. На людях обе выдавали себя за калужских «сидельцев». Рации при девушках не было, она еще с прошлого задания была запрятана в лесу. Сначала девушки направились в район Тарутино, там им следовало уточнить расположение немецких батарей и места сосредоточения танков. Эти сведения они передали по рации в штаб армии. Девушки получили новое задание и направились в район Полотняного Завода. Прошагав всю ночь, они не успели добраться но места назначения. 17 января 1942 года девушек обнаружили полицаи и взяли в стогу сена, где они прятались. При них была обнаружена рация. Доставили в деревню Корчажкино (Калужская область). Жительница деревни Наталья Павлова, в чьём доме проводился фашистами первый допрос (видела в щель) вспоминала «Никогда не забуду, как били ту девушку с косами. Немец её и пряжкой, и успятками (каблуками сапог), а она упадет, да как вскочит и все ему по-немецки что-то говорит, по-немецки… Да что она, немка, что ли?.. А другая девушка сидит в уголку и плачет». Затем девушек отвели в штаб к офицерам, и, по словам очевидцев, страшные крики истязуемых были слышны всю ночь. Полицаи, арестованные через несколько лет, присутствовавшие тогда на допросе, подтвердили героическое поведение Синельниковой во время пыток.
Расстреляли Синельникову и Пронину утром 18 января 1942 года. 19 января войска освободили деревню Корчажкино. Безымянных разведчиц похоронили на пригорке у школы. В 1955 году захоронение было перенесено в братскую могилу в посёлке Полотняный завод, имена погибших были установлены только в 1966 году, на мемориальной доске появилось её имя. Уже после войны генерал-майор Шиошвили высказал предположение о предательстве Маши, заявил, что она, возможно, жива и работает на радиостанции Израиля или США. Имя Маши было стерто с памятника братской могилы воинов в посёлке Полотняный Завод. Дальний родственник Маши Николай Маркович Синельников подал на генерала Шиошвили в суд за клевету, но суд не вынес однозначного решения ввиду отсутствия данных, однако имя Маши было восстановлено на памятнике братской могилы павших воинов. Через 25 лет после гибели была выяснена судьба разведчиц, началась подготовка документации на представление их к званию Героя Советского Союза. Оказалось, что Мария Владимировна Синельникова (как было написано в комсомольском билете) в действительности Мира Вульфовна. Звание Героя Советского Союза не присвоили. Если Мария Владимировна Синельникова и заслуживала звания Героя Советского Союза, то та же Синельникова, но Мира Вульфовна, нет. Более того она не получила вообще никакой награды, ни ордена, ни медали. Впрочем, в таком же положении оказалась, и Надя Пронина с кем Маша Синельникова была на выполнении последнего задания армейского командования в тылу врага. Поистине, память у людей хорошая, но короткая.
Мирра Соломоновна Железнова (Мириам Айзенштадт, в девичестве — Казаринская) (1909-1950) родилась в Киеве. Отец — Соломон Казаринский был адвокатом. В 1932 году она окончила Ленинградский государственный историко-лингвистический институт (ЛГИЛИ). В 1927 году М.Казаринская вышла замуж за журналиста Леопольда Айзенштадта (Железнов). Он работал в «Ленинградской правде» по рекомендации Марии Ильиничны Ульяновой, был составителем текстов речей и выступлений секретаря Ленинградского губкома ВКП(б) С.М.Кирова. Подполковник Л.Айзенштадт в годы войны был главным редактором газеты «Фронтовая иллюстрация» и «Красноармейской иллюстрированной газеты». С 1934 года М.Железнова переехала в Москву в связи с переводом мужа Леопольда Железнова в центральный аппарат «Правды». М.Железнова в предвоенные годы была корреспондентом «Литературной газеты», сотрудником «Комсомольской правды». 3 июля 1941 года Мирра Железнова с дочерью уезжает в эвакуацию в Сталинград, затем во Фрунзе.
В 1942 году вернулась в Москву и начала работать в аппарате Еврейского Антифашистского комитета, куда ее, уже известную журналистку, обозревателя газеты «Эйникайт», летом 1942 привел сам Илья Эренбург. «Эйникайт» (на идише — Единство) был печатным органом Еврейского антифашистского комитета (1942-1948), распространялась в СССР и за рубежом. Публикации Мирры Железновой в этой газете были одними из лучших и передавались по каналам Совинформбюро в страны антигитлеровской коалиции. Мирра Железнова была одной из первых, кто, как Илья Эренбург и Василий Гроссман, собирал материалы о жертвах Катастрофы, часть из которых была опубликована в «Черной книге», готовила свою книгу документальной прозы о мужестве и отваге евреев — солдат и офицеров Красной армии. В середине 1945 года Мирра Железнова первой опубликовала в газете «Эйникайт» списки Героев Советского Союза — евреев. Оказалось, что к концу войны этого звания удостоились 135 евреев. Списки из газеты перепечатала европейская и американская пресса. Публикация того списка из 135 евреев, награжденных Золотой Звездой Героя, стала «громом средь ясного неба». Сто тридцать пять Героев Советского Союза — евреи! Это был невероятно высокий процент для полумиллиона солдат и офицеров — евреев, сражавшихся на фронтах Великой Отечественной войны, но это в корне меняло иерархию межнациональных отношений: вслед за русским народом-победителем шел маленький, на треть истребленный, но не сломленный героический еврейский народ.
Списки из газеты перепечатала европейская и американская пресса, и резонанс от этих данных был немал: такое в корне меняло сложившееся мнение о евреях как воинах Советской Армии. В январе 1948 года началось страшное пятилетие для советских евреев. 12 января был убит Соломон Михоэлс. Вскоре начались аресты членов Еврейского антифашистского комитета (ЕАК). Но между гибелью режиссера и расстрелами членов ЕАК (в 1952) была еще одна смерть: журналиста, литературного критика и ответственного секретаря органа ЕАК газеты «Эйникайт» Мирры Железновой. Простить журналистке, благодаря которой мир узнал число советских евреев-героев, ни Сталин, ни его сатрапы не смогли и до поры затаились. В 1946 году из Нью-Йорка в Советский Союз приехал еврейский публицист и общественный деятель Бенцион Гольдберг, который во время поездки Соломона Михоэлса и Ицика Фефера в США всячески им содействовал в оказании материальной помощи Красной Армии ради победы над нацистами. В рамках общения заокеанского гостя с руководителями и членами ЕАК Мирра Железнова имела с ним несколько встреч и бесед, которые и явились официальным поводом для ее ареста 4 апреля 1950 года в ходе расследования «дела ЕАК», который 20 ноября 1948 года был распущен и закрыт «как центр антисоветской пропаганды». Её обвинили в разглашении военной тайны. Муж, Леопольд Железнов, добился проведения в Министерстве обороны юридической экспертизы законного получения Миррой Железновой наградных списков. Но ей это не помогло. 20 мая 1950 года был проведён единственный допрос. 229 дней провела мужественная женщина в одиночных камерах Лубянки и Лефортова, вплоть до вечера 23 ноября 1950 года, когда истерзанную журналистку Мириам (Мирра) Айзенштадт (Железнова) втащили в расстрельный подвал, где ей зачитали приговор: «За шпионаж и враждебную националистическую деятельность — к высшей мере».
Российский историк Геннадий Костырченко в своем исследовании «В когтях у красного фараона» (М, 1994) писал, что полковник из наградного отдела, оказавший содействие журналистке в получении информации, получил двадцать пять лет лагерей, как выдавший ей «государственную тайну». Человеком, оказавшим содействие журналистке в получении информации был начальник Управления по награждению и присвоению воинских званий ГУКа полковник А.П.Токарь. За какую такую «измену Родине» ее арестовали, и в чем же была вина этой женщины? Какую «великую государственную тайну» выдала она врагам? Все данные о героически сражавшихся людях она получила в 7-м наградном отделе Главного Политического Управления армии и флота (ГлавПУР) на основании документов, оформленных и завизированных в отделе кадров Министерства Обороны СССР, по официальному запросу, подписанному председателем Еврейского антифашистского комитета (ЕАК) Соломоном Михайловичем Михоэлсом, и разрешению начальника Главного политуправления Красной Армии, а позже заведующего отделом международной информации ЦК ВКП(б) генерал-полковником А.С.Щербаковым. Простить журналистке, опубликовавшей на весь мир цифру (которая не вписывалась в сталинскую «национальную политику»), выявленных евреев, награжденных Золотой Звездой Героя, ни Сталин, ни его юдофобское окружение не смогли. Муж Мирры Леопольд Айзенштадт (Железнов), военный корреспондент, был уволен со всех постов «за потерю бдительности». Данными, за которые расплатилась жизнью Мирра Железнова, сейчас открыто пользуются крупнейшие военные историки, а имя мужественной журналистки есть на памятнике жертвам сталинских репрессий в Иерусалиме. 28 декабря 1955 года состоялся пересмотр Военной Коллегией Верховного Суда СССР дела по обвинению Железновой Мириам Соломоновны с отменой приговора Военной Коллегии от 22 ноября 1950 года. К столетию со дня рождения Мирры Железновой в московском издательстве Academia вышла книга ее дочери, литературного критика, Надежды Железновой-Бергельсон «Мою маму убили в середине XX века»